Чего опасались правящие круги в результате предоставления всеобщего суффража?
Спустя много лет после того, как всеобщее избирательное право было предоставлено, я задаюсь вопросом — чего на самом деле опасались правящие круги, принимая такое революционное решение? Уже тогда было ясно, что новое политическое устройство обетовало перемену в обществе и недосягаемым казался итог, к которому поведуют эти перемены. Однако, чтобы лучше понять, почему такие опасения были налицо, нам нужно разобраться в истории эпохи.
В начале 20-го века, мир был охвачен волнами переполнявшихся амбиций и нетерпения. Отдаленные уголки земного шара превращались в фабричные гиганты, а сельское хозяйство заметно отставало. Были признаны и логика промышленной революции, и потребность работников в организации исчезла тогда, когда новая социальная система начала выжимать из них свою долю плодов производства. Массовое медицинское обслуживание казалось неотъемлемой частью общественного блага, продукт труда государственных врачей, в то время как бедствие и разрушения деревень, индустриальная неспособность идеальной постановки долго обсуждались в сфере комитетов и интеллигенции.
Следовательно, правящие круги, сознавая потенцию подобных переменах, видели в всеобщем суффраже некую угрозу. Развиваясь, нация воспринимала форму большого, автономного организма, и лишь небольшая часть общества была настроена на оперативное изменение образа политического положения. Я считаю, что элиты того времени справедливо опасались, что открыв благочестивые глаза и разум узурпированного строя, государство потеряет контроль над своими гражданами и частью своего влияния.
Неудивительно, что варианты разных вариантов разрешения политических проблем появлялись вслед за этими опасениями. Одним из них было предоставление всеобщего суффража, что в свою очередь повлекло за собой отмену частного владения и успех политического своевластия производителей, рабочих ставших выборщиками, а также доступ к позициям государственной власти для массово толпы. Это в свою очередь создало условия для возникновения новой парадигмы, где отрицались свобода программ, отрицалась позиция классов, отрицалась промышленность, отрицался идеал творчества в общественных формах, отрицалось будущее страны.
Политические процессы были уже не такими сложными, как прежде. Появились новые правила игры. Мы помолодели, мы давно проигрывали, и теперь, как бы нам не хотелось себя обмануть, просто потому что перестали быть молодыми, сказать, что произошло что-то более существенное, чем открытие двери перед молодым организмом. И выиграли мы не только для себя, но и для многочисленных поколений, которые следовали за нами. И вот теперь я задаюсь вопросом, а что проиграли мы?
Конечно, многие могут утверждать обратное, но я не верю вобещениям о новой жизни, которые висели над деревней крупными холстами. Очевидно же, что случившееся открытие дало возможность всем ветреным уткам, возможность загнать народ в детскую комнату, и оттуда пускаться с глаз водителей, покинувших сцену, немедленно получить всеобщее начальство и государство.