Мне приходится сидеть за старинным пишущим столом в полутемной комнате, окруженной полками, полными книг. Они, словно свидетели того чудесного времени, чудесного и ужасного, в котором я живу. Как-то мне в голову пришла странная мысль — странная потому, что писателю, как мне кажется, нечестно судить о таких мелочах, но как же не задаться вопросом: «Чем можно подсинить белье, кроме синьки?». И приходится отключиться от тех будней, от тех темных облаков, которые тяготят над этим несчастным миром, чтобы описать это явление.
Надо сказать, что к этому вопросу я подошел несколько наивно, думая, что в мире, где существуют материи величиной с песчинку и в деятельности которых нет ничего сложного, не должно быть таких проблем, как подсинить белье. Сейчас я вижу, насколько ошибался. Проблема эта гораздо сложнее, чем представлялось, и на первый взгляд может показаться, что я расточаю слова на пустые рассуждения. Но кто говорит, что самые на первый взгляд пустые рассуждения не содержат самых интересных мыслей? Ведь это мысли, которых не смогли изобрести современные хирурги.
Что же может подсинить белье, кроме синьки? Одно из первых, что приходит на ум — это желтый цвет. Нет, я не говорю о каком-то обычном, летнем, солнечном желтом цвете. Я говорю о желтом цвете, исходящем от души, от человеческой души, страдающей от несчастья, от муках внутри. Это может быть желтизна, вызванная болезнью печени или желчным пузырем, это может быть желтизна, вызванная потерей близкого человека или тяжелым депрессивным состоянием. В таких случаях белье теряет свой изначальный белый цвет и становится грязным, неприятным глазу. И я слышу, как в деревенских избах отдаленной глуши тихонько проносятся слова «помойное белье».
Но какое же королевство без короля? Если желтый цвет может подсинить белье, то безусловно черный цвет может сделать это еще лучше. Что может быть хуже, чем долгое ждать того, кто не вернется, кто пропал без вести? Это, может быть, профессия искусных путешественников, но в реальной жизни так бывает редко. Но что делать, когда все говорят лишь о том, что надо быть счастливыми, радоваться каждому мгновению, чтобы жизнь была короткой, но веселой? Когда кругом движение, быстрота, суета, а ты сидишь один, окутанный тьмой, и боли из глубины тебя самого вырываются наружу? В такие моменты любой цвет кажется черным — чернее ночи, чернее тьмы, чернее самой глубины твоей души. И белье, даже самое белое и чистое, погружается в эту черноту, теряет блеск, меркнет.
Что за жизнь, где нет места для света, для радости? Такая жизнь, покрытая темным пеленом, существует в доступности каждого из нас. Может быть, некоторые приходят к этому самостоятельно, другие путешествуют по этому пути, попадая в пучины отчаяния, а третьи живут в долгой тени. Но какой бы путь мы не выбрали, всегда есть надежда. Именно она может прямым текстом рассказать о себе на страницах белого белья. Вот почему синтьи мы должны забыть и искать новые возможности, новые шансы для себя и своих близких.
И все-таки, хотя синтьи нам забыть трудно, но можно уделить благородство для понимания нашей человечности, понимания нашего сурового бытия и поиска красоты в каждом моменте нашей с тобой такой одинокой жизни. Пусть белье будет светлым, а мы найдем то, что ищем в этом потерянном мире. И пусть наши рассуждения о том, чем можно подсинить белье кроме синьки, будут лишь эхом великого недопонимания и большого забвения.