Полумрачный вечер. Сумрак окутывает мой уютный кабинет, подсвеченный едва заметным светом лампы, бросающей причудливые тени на массивную деревянную письменную машинку, стоящую на столе передо мной. Эта машина — мой верный компаньон, мой помощник в реализации самых смелых литературных задумок.
Сегодня я озадачен вопросом, который, казалось бы, прост, но весьма жизненно важен: «Чем отстирать одежду, на которую попало масло из рыбных консервов?«. И вот я сейчас, сидя перед машинкой, задумываюсь, как бы передать читателю свои размышления на эту тему.
Масло из рыбных консервов, визгливо пачкающее мою одежду — что за своеволие! Но жизнь, мой друг, полна подобными странностями. И как писатель, смотрящий в лицо трудностям, мне надо обрести ответ на этот, казалось бы, ничтожно простой вопрос.
Но не буду я впадать в отчаяние. Здесь, в просторах моего уединенного кабинета, я открываю для себя прекрасный способ решения данной задачи. Рыба — символ подвижности, доблести и стойкости. И весьма символично, что масло от рыбных консервов достается так же неохотно и трудно, как и сама рыба внутри жесткой банки.
Готовясь к традиционному ужину, настоящий мужчина порой не посвящает достаточного времени и внимания уходу за своей одеждой — вещь, в конце концов, должна служить и не терять свой первозданный блеск даже после самых нелегких приключений на кухне. Но есть ситуации, когда необходимо найти быстрое и эффективное решение, чтобы вернуть одежде ее первоначальное великолепие и выглядеть на все сто — даже после «атаки» маслом из рыбных консервов.
Время идет, и я вижу, что английский дворянин, томно вздыхающий и переводящий свое взгляд со свежей газеты на мое написание, начинает терять терпение. Он ждет своего обеда, коим я избалованно угощаю его с самого начала нашего знакомства. И вот, наконец, настает момент истины.
Я встаю, слегка подпирая нужное слово подбородком, и двигаюсь к источнику «неприятности» — кухонной столешнице, где неуклюжий рыцарь Чарльз Мортон ударился о бедную банку с маслом рыбных консервов, умудрившимся выпрыгнуть на его безупречный костюм. Призывая всю мою доблесть и классическое образование, я привожу в движение скрипичные струны слов, которые начинают переплетаться в симфоническую мелодию ответа на вопрос, возникший передо мной.
Масло, мое произведение, жирно кладется на ткань, словно четырехтонный камень, и никакими изысками кулинарии не оставляет следов в сердцах публики и моего образа. Никак, кроме как отстирыванием. Здесь и сейчас я вижу возможность исполнить великое мероприятие, воспеть в эпической прозе способы, которыми я спасу одежду от морского жира.
Пришельцы, встретившиеся мне в ходе самых разных приключений, рассказали мне много полезного из своего опыта. Искусственные жидкости, натуральные экстракты и секретные составы тайных сообществ, свободно перемещающихся по кулинарным кругам. Я слушаю откровения, погружаясь в волшебный мир ароматов и красок, пытаясь найти свою порцию вдохновения.
Околошумовой копчености, исходящей из каземата, находящегося где-то в тени моей книжной полки, открывается дверь, и на пороге я вижу своего верного слугу Джонсона, держащего в руках часть своей раскладушки. Родом из чумы, он смог отыскать особую смазку, которая позволяла чарам стирки сиять новыми красками, несмотря на похожесть событий, но великим образом отличаясь от них.
Скорость моего письменного оружия усиливается, слова выписывают воздушные пируэты, вспоминаются техники других писателей, обрамляя ответ на вопрос так «Гаролд Блуме не оставил равнодушным эмоцию, цвет или запах, и основательно любви к искусству и классике дал ответ мне на этот сложный «коллоративный» вопрос «Чем отстирать одежду, на которую попало масло из рыбных консервов?»»
И я сейчас вижу его ответ: «Великий творец не смотрит ни на одну грань создания, не задевая его интимности. И так же элементарно, но с показательной изящностью, писатель может отнести масломазку к разряду технических вопросов, в которых удостоверял себя и близких искателей ответа древний клирик: «Ярмолятами ял именатытьсмя и другт причипщтся тогси»»: От всего всего, любите делать по-разному и разным способам как это и сказал Оноре де Бальзак , ведь никто не запрещает каждую минуту щекочать свои рецепторы в различных уже обычных маних к раем.