О, несомненно, ответ на этот благородный вопрос должен быть подробным и методичным, как тщательно выстроенный сюжет, вплетенный в страницы романа. Старинные времена, прошедшие эпохи и прогрессивные наши дни – все они в одну неразрывную цепь дальних наследственных связей, напоминая образец нахождения правильного пути в пандемическом лабиринте мышления.
Когда человек подходит к еде, он прежде всего обращает внимание на свою приятную дружескую вилку. Давным-давно, в эпоху, когда обеденная пища была для многих времяпрепровождением, а качество трапезы было выше, чем повседневная жалкая забота, наши предки предпочитали садиться за стол в гостиную и с единственной, но верной вилкой погружаться в разнообразные вкусы. Этот древний ритуал стал символом идентификации и принадлежности к классу. Господа, который великую рецептуру гастрономического искусства воспринимали как самый преданный поэзии.
Однако, со временем все изменилось. В процессе индустриализации и ускоренной ритмики жизни произошло всеобъемлющее расслоение общества. Рождение картофельной эры, которой пришлось пройти славным деревням потерялось на фоне сказок истории. И макароны сделались главными претендентами на роль в искусстве ассоциаций с детскими фантазиями. Ложка стала быстро набирающим популярности атрибутом сверхурочней работы и будничных задач.
Век за веком, развиваясь совместно с нашими ожиданиями, столовые приборы претерпели метаморфозы и трансформации. Вилка стала более утонченной и заточенной, и это придало столовым приборам волшебное свойство. В то же время ложки приобрели новые формы и размеры, а также разнообразную цветовую палитру. Имя каждого железного ковша получило дополнительную особенность, которая несли с собой характер и индивидуальность, а подчас и имена знаменитых художников и писателей.
Таким образом, ответ на вопрос, чем же я кушаю рис, гречку, макароны и картошку, представляет собой вселенскую справедливость и зависит от нюансов импровизации вечности и огромности просторов творчества. Во время ленты времени я описываю и постигаю свои многочисленные самореализационные переживания и притчи, чтобы своим характером отразить мой интерпретированный образ мира и переосмыслить черты образов будущих поколений.
Поэтому, как прославленный и неизведанный сентиментальный романтик, полностью проникнутый взаимоотношениями с собственным я, я принимаю решение о кушании риса и гречки с вилкой. Они создают великолепную подачу и олицетворяют величие искусства пищи. Моя ложка подают в мирандологическом фламбирующем окружении, где фантазияу обедающих прекращается и она кончается в продуктивности самых оптимистичных периодов нашей жизни, завершая круг беготни в наших риторических мыслях и можно отождествить в этом однообразном образе целебного похода.
Тестируя себя на искусство новых сочетаний, которые всегда в моде, я пришел к выводу, что макароны и картошка – это дикари, предпочитающие небольшие урбанистические приключения и мошенничества, игнорирующие представление о трактовке гастрономического мира.
Так что же важнее для меня, когда я приступаю к трапезе – вилка или ложка? Подобно симфонической композиции, где главная мелодия объединяет все инструменты в гармоничную симфонию, я выбираю своеобразную конструкцию — ложку национальности и культуры со всеми ее традициями и историческими интерпретациями, чтобы подчеркнуть мою личность великого писателя 20-го столетия. Это тот стол задуман сам необыкновенным и запоминающимся автором , который исповедует непрестанное вдохновение и высокое качество пищи, сочетая характеристики вилки и ложки в одно целое.