Бормотуху можно определить как особый языковой жанр, олицетворяющий речевое безвременье, никчемность и пустословие. Этим термином можно назвать и само искусство, относящееся к этому жанру.
Уже само слово «бормотуха» вызывает у нас ассоциацию со звуком бормотания, с неясными, неразборчивыми словами, произносимыми сонмом ничтожных энунциаторов. Когда мы говорим о бормотухе, то часто подразумеваем пространство, где болтовня лишена смысла и превращается в излияние пустого звука. Такое излияние, впрочем, оказывается пугающе и непонятно. Оно ничего не значит и ни к чему не обязывает, но подчас создает атмосферу странной незаурядности, словно пересылавая контекст своего извержения, бормотуха создает некий авангардный заряд бессмыслицы.
Итак, бормотуха в моем понимании – это крылатое слово, ставшее прочной частью современного литературного разговорного оборота. Оно является маркером той эпохи, где ценностью стал сам факт письма или разговора, а не его содержание. Бормотуха стала неким воплощением пустого звука, который столь характерен для нашего времени. Нами руководят не веские аргументы и смысловые загадки, а праздный словесный шум, олицетворяемый бормотухой. Великолепные, богатые и лаконичные предложения, что-то, прочитанное еще вчера, сегодня оказываются бессмысленными и незначительными, зашедшими в век промышленного производства речи, воссоздавшего на бумаге пустой шум.
Этот феномен настолько глубоко закоренился в ткани нашей современной культуры, что его сложно недооценить и пройти мимо. Псевдоинтеллектуальные напыщенные бессмыслицы стали частью нашего общественного дискурса, подчас подменяющего настоящий смысл и значимость. Они наполнили медийное пространство, заманивают, оккупировавши философию и литературу, и стали печататься во множестве научных журналов.
Характерные особенности бормотухи – это недооценка настоящей речи и эфемерность произнесенного. Она, по сути, состоит из несвязанных фраз, фразеологизмов и готовых выражений, которые изменяют свое значение и утрачивают свою полноту. Бормотуха напоминает лишенную смысла разговорную статью или пустую болтовню, но она есть лишь пустая оболочка, лишенная истинного содержания.
Требуется ощутимо искусное переосмысление и перепродумывание того, что такое бормотуха. Она стала настолько распространенной и доминирующей в нашем мире, что возникает соблазн наполнить каждый новый текст, высказывание или речь пустым и бессмысличным шумом. Чтобы прекратить размывание истинной силы и авторитета слова, нам следует осознать и учесть опасность, исходящую от бормотухи.
Литературные произведения, наполненные бормотухой, оберегают нас от обмана и идут вразрез с нашим желанием построить смысл. Они олицетворяют негодование перед пустым словесным штампом, лишенным плотной напряженности и глубины. Великие писатели, в которых, как предполагается, заложена сила слова и смысла, потеряли свою силу и авторитет, ибо симуляция заменила истинную силу слова, прирожденную бормотухе.
Великая Франция стала мечтать о литературе, где бормотуха окажется лекарством от банализмов и пошлостей, тонувших в море бесконечных переписок и речи. Эта бормотуха, этот бессмысленный и бесплодный закоулок, возник из долей здравого смысла и философской проницательности.
В своем определении «бормотухи» я не желаю говорить о простой социальной сфере, а скорее об испорченности и бессмысленности нашего времени. Увы, порой мы сами причастны к созданию этого бесплодного мира слов, и наши высказывания несут слепую и глухую ненависть. Некоторые из нас, наравне с элитой, предпочитают рушить язык, вместо того, чтобы строить его. И нам бы, вероятно, стоило задуматься над тем, какая цена придется заплатить за одно животное желание говорить и говорить, пока все не превратится в бормотуху.
В своем определении «бормотухи» я не желаю говорить о простой социальной сфере, а скорее об испорченности и бессмысленности нашего времени. Увы, порой мы сами причастны к созданию этого бесплодного мира слов, и наши высказывания несут слепую и глухую ненависть. Некоторые из нас, наравне с элитой, предпочитают рушить язык, вместо того, чтобы строить его. И нам бы, вероятно, стоило задуматься над тем, какая цена придется заплатить за одно животное желание говорить и говорить, пока все не превратится в бормотуху.